И «счастливой» семье нужен Бог

Деньги, квартира, машина, работа, семья, отпуск на островах – и самоубийство… Немалый процент случаев суицида, согласно данным статистики, происходит именно среди обеспеченных, успешных людей. Что же человеку надо? Или счастье – это нечто большее, чем хорошая семья, удачная карьера и безбедное существование? Почему люди маются, видят жизнь в сером цвете? Если где-то и блеснет яркий луч, то лишь на мгновение. Конечно, на самоубийство решаются единицы…

Нонна, стоя около окна на кухне, подумала, что в таком душевном состоянии, как у нее, люди либо спиваются, либо сходят с ума, либо сами прерывают свою жизнь.

– Когда я выходила замуж, мне казалось, что я знаю, какой должна быть семья. Знала, как надо строить семью. Строила, строила, строила… Но все равно не получалось так, как должно быть. Не было ощущения счастья, несмотря на то, что есть хороший муж, две замечательные дочери, работа, где я себя вполне реализую. Слава Богу, я не знала, что у меня была депрессия, что нужно обратиться к врачу. Лечение только навредило бы. Выходила я из своего тоскливого состояния, как полагала, успешно: книги, хорошие фильмы, концерты, театры. Но тучи покидали мой небосклон ненадолго. Когда ты занят, пребываешь в общении – вроде полегче. Но вот оставаться наедине с собой… Меня останавливала только ответственность перед детьми. Особенно тяжелой депрессия была в осенний период, когда уже осыпались листья с деревьев. Я, образно выражаясь, «искала пятый угол», не зная, куда убежать от самой себя. Когда пыталась рассказать подруге о своем состоянии, она говорила: «С жиру бесишься». Друзья не понимали, в чем дело. Ведь все замечательно: муж не пьет, не курит, всю зарплату в дом приносит, дети умницы, есть хобби, есть «духовная жизнь». Тогда так говорили о людях, которые не хрусталь покупали и ковры, как было модно, а посещали хорошие концерты, выставки, все значимые премьеры. Не раз сама себе задавала вопрос: «Счастлива ли я?» И не очень уверенно отвечала: «Конечно, счастлива – а как же иначе?» Обычно счастье понимают как состояние наивысшего удовлетворения достигнутым. Но ощущения покоя, того особенного покоя, не было…

С детства меня интересовали вопросы религии, хоть о ней и не принято было говорить. В журнале «Вокруг света» частенько читала о религиозных верованиях в разных странах. Спрашивала у своей бабушки о том, как она учила богословие, просила рассказать мне первую главу от Матфея, которую она знала наизусть. Бабушка не считала себя верующим человеком, но, следуя моей просьбе, не раз по вечерам убаюкивала меня словами: «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова…» Когда я спросила ее, был ли Иисус на самом деле, она сказала, что, конечно, Он был и хотел, чтобы люди жили хорошо, то есть хотел того же, что и Ленин. Такое у нее было сравнение.

Учась в техникуме, я молилась перед экзаменами и просила святое небо (это для меня было более понятным), чтобы мне не волноваться. Однако, получая хорошую оценку, быстро забывала о своих просьбах – ведь я сама учила. В стрессовых ситуациях молилась Богородице молитвой, которую как-то нашла в старой книге.

Моя старшая дочь бывала в разных церквях, ее это тоже интересовало. И однажды она предложила сходить на собрание к баптистам. Нас пригласили на «вечерю любви». Мне очень понравились песни, сама обстановка. Помню, я все ждала, когда начнется вечеря любви. Оказывается, вечеря – это общение за накрытым столом, к которому каждый что-то принес. Было очень хорошо и спокойно на душе. Похожее чувство я пережила когда-то в детстве, придя в гости к девочке, с которой училась и которая была верующей. В этом доме не было ничего особенного, но я любила даже просто сидеть в комнате на диване. Сейчас понимаю, что дом тот был наполнен Духом Божьим. Однако я не стала посещать служение баптистской церкви после этой вечери.

Потом у меня заболела младшая дочь. Нас положили в больницу. Врачи не могли поставить диагноз. Когда у малышки случился четвертый приступ, она застыла, почернела, а на этаже никого не оказалось. Я выбежала на коридор и в открытое окно стала кричать: «Иисус, если Ты есть – помоги!» В коридоре послышался сильный топот: бежали врачи во главе с главврачом. Мою девочку положили на подоконник в одной распашонке и стали делать массаж сердца. Но ничего не менялось. Главврач сползла по стенке холодильника на пол. Только тогда медики заметили в палате меня и вывели в коридор. Дочку положили «под колпак». Я побежала вниз к таксофонам, чтобы позвонить в эту баптистскую общину, и попросила молиться. Я тоже стала просить:  «Господи, я не хожу в церковь, но, пожалуйста, услышь хотя бы молитвы этих святых верующих людей!»

Спустя несколько часов дочь принесли ко мне в палату. Накололи так, что девятимесячный ребенок не мог сидеть, держать головку. Я еще долго боялась спать, лежу ночью и слушаю: жива ли? На следующий день после приступа пришел муж и сказал, что звонили из церкви и сказали: девочка еще долго будет болеть, но будет жить. Они видели видение, в котором ребенок сидел на больничной кровати и улыбался. Нас выписали. Но я продолжала жить своей жизнью.

Однажды ко мне приехала подруга с детьми, и состояние ее было очень похоже на мое во время депрессии. Я предложила ей сходить в церковь, она с готовностью согласилась. Мы пришли в церковь, когда там проповедовал пастор из Санкт-Петербурга. После служения с нами обеими беседовали. Я упиралась, оспаривала все, что говорил пастор. Тогда он спросил меня, не хочу ли я служить Богу. Я удивилась вслух: «Неужели кто-то скажет, что он не хочет служить Богу?!» Пастор обрадовался: «Аллилуйя! Еще одна душа хочет служить Ему!» Начали за нас молиться. Со мной в эти минуты что-то стало происходить. Было такое ощущение, как будто из меня вынули старую кассету и вставили другую. Физически почувствовала это, но еще не осознала, что происходит. Подруга плакала. Затем стали петь песню: «Прости меня, Боже, прости, что так поздно к Тебе прихожу…» – и мое сердце растаяло, я разрыдалась.

Домой мы шли счастливые. Трава, цветы пахли по-особенному, мир вокруг изменился для нас. Пришли домой, а там муж один с пятью детьми – нашими и подруги. Когда я переступила порог, то впервые увидела выражение его глаз. Он не успел справиться со всеми делами, забыл покормить детей и, видимо, ожидал, что мы будем недовольны. А мы улыбались. Удивительно, но дети сразу притихли, покушали. Изумленный муж, ничего не понимая, тихонечко ушел в спальню.

Наверное, домашние хлопоты и дела снова отвлекли бы меня от главного, помешали бы осуществить то, о чем молились в церкви, – служить Богу. Но я благодарна Господу, что нашлась супружеская пара из церкви, которая в первое время заезжала за мной, чтобы я могла побывать на служении. Таким образом Бог помогал делать первые шаги к Нему.

Долгие годы перед этим меня мучила мигрень. Однако я не сразу заметила, что у меня нет головных болей, нет депрессии. Я осознала это, когда листья с деревьев уже опали. И вот уже 21 год я не вспоминаю, что это такое, когда душа томится. Еще одно открытие я сделала: несмотря на то, что все окружающие (и я сама) считали меня любящей женой и матерью, я не любила своих близких. Я любила себя в муже, себя в детях.

Хочу сказать: какой бы хорошей и обеспеченной ни была семья, если нет Бога в сердце – не может быть и счастья. Убедилась в этом на собственном опыте. Сегодня у меня шестеро детей, пятеро внуков, любящий муж и Божий мир в сердце.

Подготовила Агата Ухова